An Hölderlin. 109. Ночь

Строфа Гёльдерлина

Сумерки цвета жидкости для стёкол
Смотрят, город вобрав, и взгляд мертвеет,
Чернота растёт сквозь синь, и снаружи
Видимость гаснет.

Знаешь, что было здесь? Но место немо;
На страницу двора пролился вечер,
Текст пропал, и лишь во лбах у подъездов
Точки звездятся.

Сторож-фонарь, блуждающие фары
Выбирают обрывки из забвенья,
Тут и там, без связи, бережно держат
Урну и ветку.

Мокрый и честный мрак, вокруг собравшись,
Отражается в зеркале газона,
Созерцая звёзды через прозрачный
Облачный остров.

У горизонта, где сгустился город,
Грязным заревом пар его подкрашен,
Здесь, на кромке, в темень золотом смотрят
Редкие окна.

Там, притворившись вещью, дремлет Это
И украдкою дышит, подрастая,
Из дорожных жил качает частицы
Жизни железной.

Улицы множа, в лабиринт свернулось,
Изнутри иероглиф нечитаем:
Ни лица, ни тела — близкой деталью
Целое скрыто.

Здесь, из тиши да из-под самой крыши,
Различаешь вдали зубцы и кольца,
И свеченье над бороздками мозга —
Грёзы драконьи.

Поздно, и вспять оттуда по проезду
Подтекают последние машины
В тайный край дворов, берёз и колясок,
Угол синичий.

Щупая светом путь перед собою,
Прошуршит и свернёт ползком в потёмки,
На излёте гонки канет усталость
В гнёзда покоя.

Знаешь, внизу, за буквами деревьев,
За простором незримого газона
Глаз на стебле, в землю тускло потупясь,
Ждёт вместе с нею.

Близится снег; просыплется с рассветом,
Белым дивом заполнит старый остов,
Чистый голос детства снова на воле
Счастье окликнет.