Все догмы и общие места нынешнего «человечества», то есть массы, по привычке принимающей себя за него, составляют одну глупость, в которой борются глупости помельче, лишь с виду разные, враждебные одна другой лишь из-за конкуренции, а не по существу, и складывающиеся в единый грандиозный фиг; так что не знаешь, с которой начать, когда натыкаешься на одну из них и рефлекторно хочешь возразить: если утрудить себя опровержением этой, придётся заняться и другими, потому что корень у них один, и ни одна не лучше другой. Но на всех сил не хватит, а ведь их надо уничтожить именно все, подчистую, если тебе в самом деле важно уничтожить составленное из них целое.
С какой ни начни, она отошлёт тебя к следующей, может, это будет как раз та, что ей с виду противоположна, потому что кажется, что они составляют длинную замкнутую цепь увёрток (Ausflüchte); если это правда, то путь по ним бесконечен, породившая их подлость так и будет перебегать из одного укрытия в другое, неуязвимая, как призрак. — Выходит, лучше, если уж браться за эту неблагодарную задачу, найти саму подлость, Urtrug,Teufelei, призрак, одушевляющий целое, и заклясть его точным определением.
А толку-то?
Даже если удастся, даже если масса разочаруется в ряде нынешних суеверий — даже во всех! — она тут же начнёт изобретать новые, другого дизайна. Mit der Wahrheit weiß sie nichts anzufangen. Подлость будет заново порождена ею как вещь жизненно необходимая, как средство против правды.
Новые суеверия будут связаны всеобщностью, как нынешние: один корень — одна цель. Они опять соберутся в цельный, практически неуязвимый (само)обман, и гигантская работа опровержения окажется кругосветным путешествием, после невообразимых тягот пути кончающимся в точке начала.
Один из внешних признаков коренной подлости: нежелание жить самому, делать работу жизни за себя, желание получить в готовом виде и в форме однозначного предписания и взгляды, и манеры, и любой выбор вообще — и ни за что не отвечать, потому что не ты всё это измыслил и предписал. Обобщиться в массу, окуклиться в ней, стать неразличимым, чтобы твоя личная подлость растворилась в безличной подлости биологического вида.
«Набожность утратилась из-за обмирщения» — грош цена твоей праведности, если она держалась одним невежеством и следующим из него страхом, а стоило тебе хлебнуть знаний и начать ориентироваться в мире, сменилась наглым нигилизмом. Не было там праведности, значит, а только догмы да обряды; без угрозы извне ты себя блюсти не умеешь, значит, грош тебе цена. И заткнись. (1) «Человек делает карьеру на добром деле (а не на злом), значит, он молодец» — либо дело, либо карьера, севший между двух стульев сидит на полу, будь он как угодно талантлив, он не разовьёт и половины проектной мощности; либо крестик сними, либо трусы надень — либо дело, либо тщеславие. Призвание — поклонение Творцу, карьера — поклонение обществу. (2)
