Снег и земля

Снег, откладываясь на чертах местности, делает этому лицу белую маску.

Cокрытие черт — не конечная цель.

Маска снега посредничает: вынимает суть из сердцевины и откладывает на поверхности в очищенном, неизменном виде; сам цвет маски говорит, что здесь не шутки — здесь монумент земной сути, предназначенный для вечности, то есть всех времён, и полного созерцания, то есть всех наблюдателей в совокупности.

Снег скрывает лицо земли, чтобы её душа не затруднилась показаться в целом.

(Сказанное снегом где-то сохраняется навсегда, откладывается тихо, как он на земле, когда идёт на неё день за днём.)

Снег — утешение, бинт, лекарство для изъязвлённой и беспокойной поверхности, потерявшей всю быстротекущую, подвижную, эфемерную зелёную жизнь; он делает и больше: проявляет заключённую в недрах суть, ваяет её портрет.

В маске местность неуязвима, отделена и поэтому спокойно отрешается от случайных наблюдателей наверху; маска холодит и удерживает остаток тепла внутри, а наружу глядит идеальная, чистая пустота.

Ничего не происходит; земля укрылась, люди думают: она спит под одеялом. Глядя на белую маску, считают её сном. — Но теперь впервые можно видеть мысли земли, открыто лежащие перед нами. Ритм поверхности проявлен и переходит в движение, все детали, покрупней и помельче, скрыты, поглощены снегом и так устранены из рассмотрения. Если это и сон, то сновидение представляет душу в её основе, без кипения и мелькания суеты. Мысль течёт свободно, над белизной остались одни акценты.