Дверь. 3

Персонаж сидел долго-долго, даже когда они ушли из подъезда, когда уже и в пустынном дворе с клёнами их было больше не слыхать; наконец, заметил, что и коленям больно, и ладоням холодно.

Поднялся, приоткрыл дверь, увидел мутный свет над началом лесенки, полосу свинцово-серого – снаружи; понюхал воздух. Закрыл дверь опять. Пути назад он так не утратит. Надо узнать, что внизу.

Ему нечаянно удалось, чего они так и не смогли, нельзя же не воспользоваться своим преимуществом; даже если о нём никто никогда не узнает.

Правда, осторожно сползая стопами со ступени на ступень, он подумал, что дело не совсем чисто: они всей кодлой дёргали тогда дверь и толкали; ну хорошо, он видел это лишь издали, но сам-то в среду её не только тянул на себя, но и толкал, точно, а она и не думала поддаваться. Обычная такая хозяйственная дверь, хуже, чем обычная – из прошлого, поэтому не листовая, а чугунного литья. Даже не прогнётся. Прилаживаясь подпереть её, он только что скользнул ладонями по приваренным наискось прутам с винтовой нарезкой. Мощная дверь, существующая, чтобы не пускать. Зачем же теперь впустила?

Ступени кончились.

Через шаг он упёрся ладонями в стену. Пощупал слева: низкая дверь, заперта – не сдвинешь. Пощупал справа: решётка из таких же прутков, какими сзади была армирована дверь в подвал, через широкие промежутки между ними можно просунуть руку, только щупать там нечего, кроме тьмы.

Отдёрнул руку.

Постоял. Досадно! Фонарика с собой нет; кто же знал. – Прислушался.

Хоть бы крысы возились; ничего.

Он запустил пальцы в решётку и, балуясь, повис на ней; поехал, поплыл, – спешно спустил поджатые ноги, чтоб затормозить; остановился. Решётка промолчала, как всё здесь, но оказалась не заперта, и, ощупывая, он не нашёл на ней ни замка, ни ручки. Только петли.

* * *

Тьма скоро остановила идущего: сюда не доходил даже еле заметный свет из зазоров перекошенной первой двери. Так черно, словно сидишь внутри баночки с тушью. Персонаж помотал головой и пошёл, делая каждый шаг отдельно. В какой-то момент чуть не задохнулся в плотном мраке, но тут же заметил на стене справа отблеск, голубоватый или зеленоватый, наверно, совсем слабый, лишь после прежнего резавший глаза.

Идти стало легче лёгкого; скоро он разглядел впереди другую решётку, наверно, такую же, как первая, и понял, что свет идёт из-за неё и слева. Не удивился, когда она выпустила его так же легко и без скрипа.

Чуть не ослеп; зажмурился; подождал и открыл глаза, стараясь не шевелиться.

Он стоит на узком уступе над очень высоким вторым этажом странного здания; внизу канал, наверху сплошной свод, соединяющий этот дом с домом напротив, у которого есть такой же симметричный выступ с таким же невысоким, простым ограждением из металлических прутов с металлическим же поручнем поверху. Слева из-под полукружья смотрит луна, видно, недавно утратившая желтизну, ещё слишком крупная; она отражается в мелких волнах, дорожка заходит в канал и быстро гаснет справа в уже знакомом гостю сплошном мраке.

Повернув в сторону луны, он переходит на противоположную сторону по чёрному чугунному мостику, прислушиваясь к своим тихим шагам; тут в канал вплывает длинная узкая лодка. Ехавших рассмотреть было трудно; гребец стоял, толкаясь длинным веслом попеременно справа и слева, и вызывал водоворотики блеска.