Холодное начало сумерек, поблёскивает лёд на проспекте, у съезда с эстакады автобусная остановка. Перейти и на той стороне, в более обжитом месте, немного пройти в обратную сторону вдоль невысоких весёлых фонарей; морозец, людей мало, потому что занятия начинаются рано. Небо впереди, по ходу проспекта, едва начало голубеть у горизонта. Как рано мы приходим учиться: сторож у вертушки заспан, поворачивается медленно, не разговаривает, потому что ещё трудно.
Потом мы, компания из трёх или четырёх студентов, ходим весь день с этажа на этаж и узнаём интересные вещи; мы не замечаем дня, но сегодня, кажется, увлеклись чересчур: опять темно — это бы не диво: зима, — но вдобавок на часах в холле оказывается многовато времени. Компания обсуждает, что ещё успеет сделать здесь, чтобы и не уезжать так сразу (это бы разочаровало), и оставить себе время на сон; тут происходит смещение.
Возможно, оно и есть причина, по которой к вечеру в институте не остаётся ни преподавателей, ни студентов, а то кто бросил бы столь обширный, удивительный и яркий интерес?
Мы как раз говорили, что в институте надо сделать спальные места и душевые кабинки. — Да найди мы тут, где мыться, спальные места нашлись бы сами.
Кажется, нас пугнули смещением, чтоб отвадить.
Мы оказались там же, но в чёрно-белом варианте места; когда мы направились в левый, если стоять лицом к выходу, коридор, то увидели, что там теперь другое: площадка вроде перекрёстка, потому что коридор вскоре после входа в него пересекает под прямым углом другой, не совсем понятный ход без дверей. Если повернуть в него, в сторону, где (теоретически) должна быть улица, крашеный, как и стены, пол скоро наклонялся и приводил в длинный узкий карман, причём не прямо, но неизбежно: закон движения изменился, идущий прямо одновременно двигался (в будущем) назад, словно бы прибавлял к своему движению каждым шагом его эхо — шаг в этот карман; достигнуть места, где начинался вход в карман, в нормальной части Мира означало бы просто, пройдя параллельно полого скользящему вниз, к тупиковой стенке, карману, миновать его открытое, ничем не загороженное устье, но в смещённом варианте пространства ты безо всякого поворота, без шага влево должен был в этом месте переключиться внутрь и, теряя очертания, спуститься к самому тупику. (Если, конечно, не рассыпался бы по дороге.)
Нас предупредила странность картинки: мы одновременно видели карман слева по ходу коридора, то есть со скрытым от нас тупиком, и прямо по ходу своего движения, то есть открытым взгляду по всей длине и готовым нас принять. Тут я ещё различила пару серых, но крупных человеческих костей и неполный череп.
Нам как-то хватило чутья выстроиться цепочкой вдоль нормального коридора и делать пустые шаги вперёд, которые скоро увели нас обратно в вестибюль — в пространство обесцвеченное, но сохранявшее прежнюю форму.
Стало ясно, что надо выйти из смещённого пространства, то есть сместиться в подходящий нам, безобидный и полезный слой института. Оказывается, у него есть разные слои, например, этот, студентам не предназначенный.
Рискуя, мы поднялись по большой лестнице на второй этаж. Там в середине рекреации мы перебрали вкратце всё, чему учились, и сумели придать месту цвет, хотя несколько однообразный (оттенки фиолетового между почти синим и розовым); дальше мы сумели подвинуть время, и на лестницах показались люди, а рекреацию пересекла знакомая преподавательница, и мы приветливо поздоровались с нею, она даже обменялась с нами парой слов на чисто организационную тему. (Я знала, что шерстяной платок у неё на плечах — чёрный в зелёную клетку, с тонкой жёлтой полоской тут и там, но искажение цвета сделало его тёмно-фиолетовым с малиновым рисунком.) Это был первый успех; дальше надлежало трудиться как следует, чтобы до утра попасть обратно. Из слов доцентши мы вывели, что сроку нам дали до прихода в институт первого работника. Вахтёры, по нашему наблюдению, не считались.
Мы поняли, что надо двигать время и цвет, соответствовавший наклонению места (странный термин), и тут вместе с первым облегчением нам пришла уже несколько досужая мысль, не хотят ли архонты института проверить, на что мы способны: кто учится так хорошо, как мы, тот рано или поздно подвергается неформальному экзамену, который устанавливает, простое ли здесь усердие или есть талант. Может быть.
Комментариев нет:
Отправить комментарий