Тезисы мизантропии

1) Искусство — не сопледавка. Фраза Бузони о луковице — мой боевой флаг. Искусство — не зеркало, сделанное человеком и отражающее человека. Хватит отыскивать в искусстве себя и омывать соплями умиления собственный дорогой образ!

2) Я записная дилетантка. Профессионализм ненавистен мне давно, принципиально и крепко: профессия не имеет смысла. Она существует для зарабатывания денег безотносительно к пользе или вреду и в большинстве случаев творит вред вместо пользы. Я не люблю даже ремесла, потому что оно редко видит лес за деревьями (профессионализм его не видит никогда).

Что задача, а что нет, должно определяться осмысленно и самостоятельно.

Когда нечто опознано как задача, всё остальное отсчитывается от неё.

Начиная новую работу, я не применяю свой ремесленный набор инструментов, а ищу заново инструменты для этой задачи.

В каждом новом тексте борьба начинается заново.

Метод конечных элементов не для меня.

3) Ненавижу смешение кислого с пресным — обывательскую псевдо-мудрость с её обобщениями. Отец Гиларий прав, ключевая фраза отношений с людьми — distinguendum est. Тут ничего нельзя обобщить, потому что каждый отдельно взятый человек и есть точка отсчёта.

Обходиться надо со всеми по справедливости, а это значит — с каждым по-своему.

И что за манера — валить в одну кучу несопоставимые отношения! Имея дело с коллегами, прежде всего надо понимать, что они так же вынуждены общаться с тобой, как ты — с ними. Поэтому терпение и ещё раз терпение во имя общего дела. Симпатия к каждому: различная, но непременно симпатия. В каждом надо отыскать хоть что-нибудь привлекательное, за что можно зацепиться.

Отношения по делу, но не по работе предполагают уже бòльшую избирательность: с кем вместе ехать в путешествие или возделывать огород, выбираешь сам. Но и там, когда выбор сделан, первое и главное — терпеть. Всё по-настоящему негодное поправлять и поправлять, мирно и нудно; капля камень точит. Ловить за руку, но не сердиться; отсеивать понемногу тех, с кем решительно не вытанцовывается, а остальных вылизывать / pflegen.

Внутри семьи у тебя есть совершенно определённые обязанности, помимо которых никто никому ничего не должен. Полезно это помнить, если семья не ахти какая. Уживчивость, внимание к чужим интересам, безропотное латание дыр, которые в общем быту проделывает другой, менее сознательный член семьи — и больше ты ничего не должен. Интеллектом или душой в этих отношениях и не пахнет; они тут изначально необязательны.

Если же я общаюсь для удовольствия, бескорыстно, то нащупываю и устанавливаю подходящую (уместную) дистанцию и в любой момент имею право её изменить. Это не совместное предприятие во имя общей цели. Никто не приневоливает нас беседовать, не впрягает в одно ярмо «коня и трепетную лань». Стало быть, никаких взаимных претензий быть не может: насколько мы годимся друг другу, настолько интенсивно и близко общаемся. (Обнаружили, что дистанция слишком коротка, нам неприятно — мирно отдалились. Обнаружили, что общего больше, чем казалось поначалу — так же мирно и аккуратно шагнули навстречу друг другу.) Тут нельзя упрекнуть создающего неудобства в несознательности: своими капризами он не разрушает никакого общего дела.

В добровольных отношениях каждый выбирает сам, насколько ему важен тот или другой человек. Если кто-то не очень-то и нужен, почему бы не покапризничать... Хотя не могу представить, чтобы такое занятие доставило удовольствие мне. В самом деле: разве в принудительных отношениях мало недоброжелательности, чтобы ещё разводить её там, где ищешь покоя и содержательной беседы? — А если дорожишь кем-то, ведёшь себя с ним сверхдобросовестно.

Но тогда и в ответ ждёшь того же. Прощать, не прощать — чушь. Человек не имеет права не прощать: не его компетенция. Может и должен делать практические выводы из своего опыта, чтобы не наступать дважды на одни грабли, но странно испытывать враждебные чувства, когда сталкиваешься с некрасивым поведеньем. Если этот нехорошо поступивший другой никого не убил, не оболгал, не искалечил, не ограбил, а просто его обращение с тобой тебя не устраивает, отойди от него мирно. Фиг с ним. Возможно (и даже скорей всего) найдутся люди, согласные терпеть такое обхожденье; — пусть они и терпят.

Мне вообще претят теории, оправдывающие безответственность: можно не понимать, как берётся интеграл, но не понимать, почему нельзя делать другому, чего не желаешь себе, невозможно, если ты вменяемый и не слабоумный представитель вида homo, б***ь, sapiens.

Никакой мудрости нет в том, чтобы спускать всем всё. Беречься всех и не сердиться ни на кого — да, но не надо тогда никого из этих «всех» называть другом: дружба предполагает уважение. Одноклеточное, готовое невзначай подвести под монастырь или обосрать любого, но особенно — «близкого» человека, я обязана простить, но уважать не могу. И что за радость держать возле себя такое?

Или, может быть, это обязанность?...

Большинство людей снисходительны вовсе не из великодушия, а из трусости. Не хотят остаться одни.