Из книги «Путешествующие тени» (1811). Оригинальный заголовок: "Заключительное действо первой серии теней, или Король Эгинхард, китайская пьеса для театра теней".
NB: перепёрто самостоятельно, ничей копирайт не пострадал.
Действующие лица с репликами: Карлик. Монахиня Адельгейда. Император Оттон, ея отец. Король Эгинхард, Дитвальдус, его гофмейстер. Один стол. Два кресла. Чёрт. Цыганка. Три ночные летуньи. Паж и профессор астрономии. Мышь. Мыш. Пудель.
Actus primus
МОНАХИНЯ выходит и говорит:
Башни гордые и залы,
Полные сияньем знати!
Пышный сад благоуханный,
Весь в сиянье звёзд и лилий!
Горе! Ясные озёра,
Где сияет гордый лебедь!
Дамы, рыцари, что прежде
За меня бросались в битву –
Горе! С вами я рассталась,
За стеною, за решёткой,
Вас не видя, я увяну.
Монахиня превращается в карлика.
КАРЛИК говорит:
Адельгейдушка, родная!
Ты почто кричишь и хнычешь?
Двое рыцарей достойных
О твоей судьбе пекутся.
Но сначала эти стены
Мне в сторонку сдвинуть нужно:
Место здесь столу и стульям
Купно с рыцарями будет.
Чтоб устроить представленье,
Для начала надо выпить,
Так что, башня, отведи-ка
Монастырь пока на гору.
Башня поднимается вместе с монастырём на гору.
Пошевеливайся, столик!
Из лесу приковыливает стол на коровьих ногах.
СТОЛ: Горе мне! Я перегружен!
КАРЛИК говорит:
Шевелись, лентяи-кресла!
Вслед за столом приковыливают два кресла с козлиными копытами. Карлик разделяется на три куска. Один остаётся карликом, второй становится королём Эгинхардом, третий – его гофмейстером Дитвальдусом.
КАРЛИК говорит:
О! уже нас ждут их милость,
Эгинхард, король Богемский.
СТОЛ говорит:
Всепокорнейшие слуги!
Принесём еды несметно.
Эгинхардус и Дитвальдус хотят сесть.
КРЕСЛА говорят:
Горе! дайте отсопеться!
Чудовищно сопят.
КАРЛИК говорит королю:
Ах, садитесь, разве можно
Обращать на них вниманье!
Раздолбаи и притворы
Только так сопят, от лени –
Из лесу пришли, всего лишь.
Эгинхардус и Дитвальдус,
Кушайте! Не то остынет.
Они садятся, карлик вспрыгивает на стол и используется ими вместо кубка.
ЭГИНХАРДУС говорит. Мой верный Дитвальдус! Тут такое дело: ни самые изысканные вина, ни роскошнейшие яства, ни даже прекраснейшие дворцы и сады не доставляют столько удовольствия, как охота в лесу или ловля птиц в небе, или рыб в воде; и ничто меня не радует больше, чем олень, птица или рыба. Посему я положил себе впредь всегда жить в лесу, по коей причине намереваюсь заключить мир со всеми моими врагами.
ДИТВАЛЬДУС говорит. Всемилостивейший государь король! Нельзя не согласиться с вами, что сущее удовольствие – олень, когда он покоится в зелёных зарослях, или птица, когда она летит по синему небу, или рыба, когда она плавает в прозрачном пруду. Но всё-таки больше развлечения и удовольствия способна доставить мужчине девица, и я считаю, что в мире нет ничего лучше женщины. У меня даже есть на примете столь красивая дама для вас, что ей равной не существует нигде, куда простираются полуденные лучи. Упомянутая дева более приличествует вам и позабавит вас больше, чем олень в лесу, птица в небе или рыба в воде. Это небезызвестная красавица Адельгейда, единственная и любимая дочь императора Оттона.
КОРОЛЬ говорит. Твой совет, мой милый Дитвальдус! мне очень даже по нутру. Однако, милый Дитвальдус! Адельгейда – монахиня, поэтому неразумно мне просить её у императора в жёны. Так что, прошу, измысли иное, мой милый Дитвальдус! потому что этому не бывать из-за её духовного звания, хоть я и знаю, что она – красивейшая дева в сегодняшнем мире.
ДИТВАЛЬДУС говорит. Милостивый государь король! Монастырь, не монастырь – могущественному монарху это не помеха. Любовь, если она пылкая, не обращает внимания ни на какие монастыри, и раз вы питаете любовь к этой деве, я бы посоветовал хитростью добыть Адельгейду; я сам буду посредником и придумаю, как вызволить её из монастыря.
КОРОЛЬ говорит: Мой верный Дитвальдус! Я не могу не признаться вам, что желаю её с большой страстью.
Оба уходят обратно в кубок (в карлика).
КАРЛИК спрыгивает со стола и говорит:
Кресла, кыш! Стол, убирайся!
Пошевеливайтесь, живо!
КРЕСЛА говорят:
Слава Богу! нас, несчастных,
Насмерть чуть не просидели.
СТОЛ говорит:
Ну так в лес! Теперь мы с вами
От души там попасёмся.
Они скачут обратно в лес.
Тем временем башня возвращается с монастырём, который до сих пор втихаря перебегал вместе с нею туда-сюда. Карлик превращается в монахиню.
МОНАХИНЯ говорит:
Башни гордые и залы,
Полные сияньем знати!
Пышный сад благоуханный,
Весь в сиянье звёзд и лилий!
Горе! Ясные озёра,
Где сияет гордый лебедь!
Дамы, рыцари, что прежде
За меня бросались в битву –
Горе! С вами я рассталась,
За стеною, за решёткой,
Вас не видя, я увяну.
Монахиня превращается в чёрта.
ЧЁРТ говорит:
Ха! ха! ха! ха! ху! ху!
Он внезапно разделяется на нескольких чертей, духов и ведьм. Они танцуют вокруг монастыря и говорят:
Чтобы в тихий час молитвы
Не воспряло чьё-то сердце,
От сует не отрешилось –
Вверх и вниз мы неустанно
Заснуём на чёрных крыльях.
И чем ниже наша пляска,
Тем сильнее землю давит,
Тем трудней благочестивым
К Богу воспарить в молитве. –
Не пропустим вверх ни вздоха,
Вниз – ни капли утешенья,
Чтоб к Нему летели только
Наши злые богохульства.
Они всё ближе подлетают к земле, а оказавшись совсем внизу, сплавляются в Дитвальдуса.
ДИТВАЛЬДУС говорит:
Пробурчу-ка я, пожалуй,
Слово набожное, в шутку,
И скажу: я срочно послан
Императором Оттоном
С порученьем к его дочке;
Надарю я этим бабам
Покрывал, яиц пасхальных,
Внутрь брильянтов напихаю;
Так её и умыкну я.
Превращается в чёрта.
ЧЁРТ говорит:
Ха! ха! ха! ха! ху! ху!
Снова разделяется на множество чертей и ведьм. Они с диким криком взмывают в воздух. Чёрт превращается в луну, ведьмы – в звёзды.
ЧЁРТ в образе луны говорит:
Чтобы, где с мольбою очи,
Со слезой на звёзды смотрят,
Чтобы, где сердца страдают,
Адский пламень ниспослать им
Из лучей родного ада,
Мы затмим луну и звёзды,
В чёрных тучах их утопим,
Сами возлетим, ликуя,
В виде звёзд мы в поднебесье.
Дитвальдус выходит из монастыря, разделяется надвое: одна часть остаётся им самим, другая становится монахиней.
ДИТВАЛЬДУС говорит. Высокородная дева! Несказанно жаль и несправедливо, что ваш отец, император Оттон, запер вас в этом монастыре, где вам суждено одиноко прожить ваши младые годы. Монастырь для вашей нежности слишком суров, а ваши силы слишком слабы, чтобы вынести столь тяжкое и жестокое иго, и вы способны стяжать царствие небесное другим способом. Посему знайте, что я прислан сюда не вашим государем отцом из Австрии, а из Праги, с письмом моего господина, короля Эгинхарда (передаёт письмо), чтобы вы мне сказали, желаете ли вы вступить в брак с королём или нет.
МОНАХИНЯ распечатывает письмо, читает и говорит. Дорогой гофмейстер Дитвальдус! Ты затеял опасные вещи с твоим господином, королём, и со мной; знай, что я императорская дочь и вдобавок монахиня; коли дойдёт это до моего отца, императора, он употребит всю власть, чтобы покарать меня и твоего господина, короля; я не решаюсь уйти из монастыря, но и – воистину! – не останусь в нём долее, потому что я твёрдо решила умереть.
ДИТВАЛЬДУС говорит. Тогда вы совершите жестокую несправедливость, поскольку ваша молодая жизнь ещё пригодна для больших мирских радостей.
МОНАХИНЯ говорит. Что же! Тогда уведите меня отсюда под надёжной охраной.
Она переходит в Дитвальдуса. Оный превращается в карлика. Луна падает на крышу монастыря и в виде чёрта садится на конёк; звёзды порхают вокруг него в обличье ведьм.
ЧЁРТ говорит:
Чёрный конь, скачи скорее!
Ху! ху! вжик! вжик! вскачь по ветру,
По воде и через пламя,
Все вы мне принадлежите!
Пришпоривает монастырь и скачет на нём прочь; ведьмы порхают вокруг него.
КАРЛИК говорит:
Слава Богу или чёрту,
Наконец свободно место,
Без лопаты, без мотыги
Монастырь отсюда убран,
Полагаю, здесь мы можем
Мило комнатку обставить –
Ну-ка, комната, твой выход!
Прибегает комната с зеркалом. Карлик быстро становится императором Оттоном.
ИМПЕРАТОР говорит:
Славно! Будет точно впору
Императору Оттону.
Император снова быстро становится карликом.
КАРЛИК говорит:
Да и зеркало неплохо.
Гляньте, пёстрыми рядами
Дамы, рыцари пируют
В нём за пышными столами:
Эгинхард, король Богемский,
Там свою справляет свадьбу
С Адельгейдою прекрасной –
И народ, и знать ликуют:
За столом воссели двое,
От любви прям умирая;
Здесь же горе и стенанья.
Карлик превращается в старого императора Оттона; все фигуры в зеркале прячутся под столы. Эгинхард высовывает голову и прислушивается.
СТАРЫЙ ИМПЕРАТОР говорит. О дочь Адельгейда! Чем я это заслужил от тебя? В мои-то преклонные лета ты меня огорчаешь таким поступком? Хорошо же, я подымусь на Эгинхарда и истреблю его. При этих словах Эгинхард в ужасе прячет голову под стол. И воспользуюсь им вместо скамейки, чтобы садиться на лошадь, и всех, подбивших его на это несчастное предприятие, я намерен истребить огнём и мечом.
Старый император превращается в пуделя, который, урча, бегает по комнате и потом укладывается под печкой. Когда становится тихо, Эгинхард в зеркале снова выползает из-под стола, а за ним и прочие действующие лица.
ЭГИНХАРД в зеркале, говорит. Горе! Горе! О великое несчастье, которое ты, Дитвальдус, вызвал своими дьявольскими советами.
Дитвальдус закалывается мечом.
Тут же является чёрт и говорит:
Ху! ха! хии хо хуу! (Улетает с Дитвальдусом прочь.)
ЭГИНХАРД говорит. Ладно! теперь ты получил по заслугам! Вы же, мои верные! Побежимте все в Богемский лес и устроимся там среди чащи в замке, где мы сможем жить неузнанными, избавившись от преследований наших врагов.
Персонажи уходят. В зеркале видно, как мимо проходит большое войско, возглавляемое старым императором Оттоном. Перед зеркалом падает занавес. Пудель, до сих пор лежавший под печкой, выходит оттуда и говорит.
С высочайшего разрешения имею честь развлечь образованную публику декламацией.
Лает, пока не упал занавес.
Actus secundus.
Видна комната с зеркалом.
КАРЛИК входит и говорит:
Глубоко в лесу Богемском
Тайный есть Холодный Замок,
Эгинхардус с Адельгейдой
От сражений охладиться
В этом замке приютился.
А Оттон разбушевался,
Города крушит, деревни;
Но ему придётся жарко!
Ведь от войска он отбился,
С ним один лишь паж остался,
Ни деревни, ни трактира,
Он в ночи, в тумане бродит,
В жутких дебрях прорубает
Сам себе дорогу саблей –
Показывает на зеркало.
Да вы сами посмотрите,
Как осунулся несчастный!
Карлик, став пуделем, ложится под печку. В зеркале видна дикая лесная местность, в ней император Оттон и паж.
ПАЖ в зеркале говорит. Милостивый государь император! Мы всё сильней удаляемся от всех тропинок. К тому же мне совершенно неизвестны эта местность и Богемский лес; потому что я в жизни ещё в нём не бывал.
ИМПЕРАТОР достаёт из кармана карту и говорит. По этой карте я никак не могу определить, где мы, собственно, находимся, тем более, что на ней не обозначены ни я, ни ты.
ПАЖ говорит. Милостивый государь император! Дух мой совсем смутился, а мужество иссякло. Сопровождая рыцаря Пино, я выдержал три похода, но никогда не чувствовал в своём сердце такого страха.
Из лесу выбегают три волка и распахивают пасти по самые хвосты.
ИМПЕРАТОР говорит. Горе! горе! Боронитесь от этих бестий!
Император переходит в пажа. Паж взлетает на дерево. Волки проходят мимо.
ПАЖ говорит. Слава Богу! Волки побежали в глубь леса, они сочли меня еловой шишкой.
При этих словах император снова выходит из пажа на дереве и держится за сук. Паж спрыгивает с дерева.
ИМПЕРАТОР говорит. Горе! нечестивец! Что вы натворили! Теперь я брошен на этой отчаянной высоте, потому что мои дрожащие руки и ноги не в силах спустить меня на землю.
ПАЖ падает на колени и говорит. Всемилостивейший государь император! О, помилуйте несчастного! Я не заметил, что вы изошли из меня уже на дереве.
Паж снова влезает на дерево, император переходит в него. Паж спрыгивает, и когда он оказывается на земле, из него снова выходит император.
ИМПЕРАТОР говорит. Слава Богу! я больше не вижу волков!
ПАЖ говорит. Милостивейший государь император! Кое-что я всё же забыл на дереве. Прошу вас снова помочь мне влезть на дерево: а вдруг с его верхушки я смогу разглядеть какого-нибудь человека.
ИМПЕРАТОР помогает ему влезть на дерево и говорит. Дерево качается туда-сюда, горе! Вы упадёте на меня.
ПАЖ говорит. Милостивейший император, государь! Радуйтесь! Потому что неподалёку в лесу я вижу огонёк, пойдёмте же к нему.
ИМПЕРАТОР говорит. Мой всемилейший паж! За радостную весть вы отныне назначены профессором астрономии.
Паж от радости падает с дерева.
ИМПЕРАТОР говорит. Мой профессор! Скорей подымайтесь, и пойдёмте дальше.
Он переходит в профессора. Профессор превращается в цыганку.
ЦЫГАНКА говорит.
Далеко, где тишь и сумрак,
Слышу звон чудесный в чаще,
Что в земных глубоких недрах
Нежно издают кристаллы.
Слышу, что на небе птицы,
Что в земле поёт источник;
Это верно истолкую,
Облеку в слова людские
То, что в будущем сокрыто.
Цыганка превращается в ночную деву.
НОЧНАЯ ДЕВА говорит.
Мы, как звёзды в синем небе,
Здесь внизу живём, и ныне
Поднимаемся мы смело:
Ночь здесь тихая настала.
В светлом танце воспаряя,
Звёзды светят в синих тучках,
Мы – внизу, сквозь лес зелёный.
Ночная дева разделяется на восемь других ночных дев. Оные заводят танец, пока вместе со всем пейзажем не начинают уменьшаться, так что под конец пропадают вместе с ним.
Пудель выходит из-под печки, становится карликом и говорит.
Живо, комната! В жилище
Эгинхарда превращайся.
Карлик делится на несколько кусков. Один остаётся карликом, остальные делаются малярами, столярами, полотёрами, слесарем. Последние в большой спешке развивают в комнате бурную деятельность.
Императорски украсьте:
Надлежит в Холодном Замке
Этой комнате явиться.
Маляры! Белее стены!
Столяры! Нужны Оттону
Две солидные кровати.
Полотёры, подналягте!
Но скорей давайте, быстро;
Он уже в ворота въехал,
Он неузнанным остался,
Эгинхарда не признал он –
Горе! В комнату он входит.
Входят император и профессор. Мастеровые переходят в карлика, который укладывается в образе пуделя под печкой. Император, с двумя коронами на голове и скипетром в руке, ложится на одну кровать, профессор астрономии – на другую.
ПРОФЕССОР говорит. Что, милостивый государь! В кровати-то, поди, лучше, чем в глухом лесу?
ИМПЕРАТОР говорит. Глупец! Как легко ты зазнаёшься. А каково тебе было на дереве, когда ветер мотал тебя туда-сюда, словно гусеницу на нитке?
ПРОФЕССОР говорит. Милостивый господин! Вокруг были сплошь деревья, если бы ветер сбросил меня с одного, я прицепился бы к другому, и так, не тратя сил на ходьбу, вышел бы из леса. Получилось бы подобие летательной машины Дегена*, тем более, у меня с собой была шпага [=Degen], ха-ха-ха!
ИМПЕРАТОР говорит. Мой профессор! Как вам понравились воющие волки?
ПРОФЕССОР говорит. Должен вам сказать, они показались мне страшно необразованными, и я жалею, что мы сразу отпустили их, а не поймали живьём, чтобы, путём отъятия излишних задних лап, сделать их приемлемыми для образованной публики. Конечно, пришлось бы провести меж ними отбор; потому что подавляющее большинство их начисто лишены ума и чувства: они – атрибуты и продукты мрачного средневековья.
ИМПЕРАТОР говорит. Как бы ни обстояло дело, давайте поговорим об этом в другой раз. Достаточно, что они нас не сожрали, и мы им за это обязаны вечной благодарностью. Однако здесь, мой дорогой профессор, превосходно отдыхается!
ПРОФЕССОР говорит. Как на вечерних газетах или утренних розах.
Оба принимаются жутко храпеть. Две мыши выскакивают из-под одеяла.
МЫШ говорит.
Навострил давно я уши,
Но сейчас я точно слышал,
Что несчастье неизбежно,
Так что мы с тобой погибли.
МЫШЬ говорит.
Горе! Чёртово одьяло
Укрывать любовь не хочет!
Муженёк, скорее в угол,
Там никто нас не заметит.
Они ныряют под печку, пудель выскакивает оттуда, разрывает их на куски и, ворча, ложится. В зеркале появляется ещё одна комната с двумя кроватями. На одной лежит Эгинхард, на другой – его супруга Адельгейда.
АДЕЛЬГЕЙДА говорит. Любезный моему сердцу супруг! Скажите же, не почудилось ли мне во сне, что вы будто говорили только что с двумя благородными господами в комнате? К тому же я вижу здесь на стене чужой, роскошнейший меч, который я должна рассмотреть повнимательней, тем более, блеск его так слепит глаза, что я никак не могу их закрыть. Она слезает с кровати и рассматривает меч. Небо! На помощь! Я погибла!
Падает.
ЭГИНХАРД вскакивает и говорит. О вздорная женщина! Вы наверняка поранились мечом. Почему вы не оставили его висеть, где он висел?
АДЕЛЬГЕЙДА говорит. Небо! возлюбленный супруг! Как же мне было не упасть? Этот меч – это меч моего господина отца, императора, и эту перевязь я соткала собственными руками.
КОРОЛЬ ЭГИНХАРД говорит. Небеса, помогите! Он явился нас убить.
АДЕЛЬГЕЙДА говорит. Тише! Я слышу в комнате беседу приезжих, позвольте мне пойти, подслушать их, чтобы из их разговоров узнать об их намерениях.
Зеркало превращается в окно, Адельгейда стоит под ним и слушает.
СТАРЫЙ ИМПЕРАТОР ОТТОН в комнате говорит. Мой любезнейший профессор! Почему ночь не окрашивает человеку лицо и руки в чёрный цвет, когда он высовывает их неприкрытыми из-под одеяла?
ПРОФЕССОР говорит. Всемилостивейший государь император! Это конкурсный вопрос?
ИМПЕРАТОР говорит. Я вас не понимаю; но – из чего сделана луна?
ПРОФЕССОР говорит.Из хлористого серебра.
DER KAISER говорит. Это удивительно!
ПРОФЕССОР говорит. Совершенно верно!
ИМПЕРАТОР говорит. Но прежде всего я хотел бы сейчас знать, куда скрылся король; он вогнал меня во гнев, пусть его несчастье снова выгонит меня оттуда.
ПРОФЕССОР говорит. Милостивый господин! Зачем вам преследовать его дальше? Разве не достаточно, что вы ему так страшно изуродовали его прекрасную страну?
ИМПЕРАТОР говорит. Ты прав: то, чем он согрешил передо мной, я же могу ему простить; но подумай, забрать мою дочь из монастыря, разве это не великий проступок?
ПРОФЕССОР говорит. Pas! Pas! Pas! За это вы должны ему быть очень благодарны, и я очень жажду познакомиться с этим образованным молодым человеком: ибо знайте, что монастыри – не более, чем продукт варварского средневековья, в высшей степени жалкого, тёмного времени.
ИМПЕРАТОР говорит. Мой милый профессор! Монастырская жизнь, конечно, придумана не для всех людей, и мне самому кажется, что я был несправедлив к моей дочери – при этих словах королева за окном подпрыгивает –, когда отдал её строгому ордену в столь молодые лета.
Король, рыцари, дамы и пажи подходят, чтобы послушать под окошком.
Но давайте не будем говорить так громко, не то мы обнаружим себя; тем более, что я хочу вернуться к моему народу и обдумать это дело.
Под окном раздаются громкие крики радости.
ПРОФЕССОР говорит. Государь! Нас предали!
Прячется под одеяло.
ИМПЕРАТОР говорит. Вылезайте, чтобы я мог перейти в вас!
ПРОФЕССОР говорит.
Покорно благодарю!
Император с коронами и скипетром вскакивает с кровати и выгоняет его наружу. Они долго борются друг с другом, кому в кого перейти; наконец, профессор одолевает императора и быстро переходит в него.
ИМПЕРАТОР говорит. О треклятый паж! Такова твоя благодарность за назначение профессором астрономии?
Профессор смеётся внутри императора.
Король Эгинхард, Адельгейда и процессия рыцарей, дам и пажей вступают в комнату. Эгинхард несёт пару кандалов.
ИМПЕРАТОР говорит. Что значит эта сцена? Чего вы желаете?
КОРОЛЬ ЭГИНХАРД падает на колени и говорит:
Величайший император!
О, позвольте мне признаться,
Что я Эгинхард несчастный,
Тот презренный, что был изгнан
И лишён короны вами,
А вот это – ваша дочка,
Что отца в преклонных летах
Нечестиво оскорбила,
Из монастыря сбежавши.
Дайте пасть к стопам смиренно
И с мольбою протянуть вам,
Не для вас! оковы эти,
А чтоб вы нас заковали
И крапивой отстегали,
Мучали, клещами рвали –
В общем, всё, что захотите,
В наказанье за кощунства,
Государь! что мы свершили.
ИМПЕРАТОР говорит.
Дорогой король! дружочек!
Ты меня немало тронул,
Со стыдом тебе признаюсь,
Я уж думал, я твой пленник;
Много зла ты мне содеял,
Говорю тебе открыто,
Но теперь, в покое этом,
Я дарю тебе корону,
Что носил Тевтон, твой предок.
Снимает одну из корон и возлагает ему на голову.
ЭГИНХАРД говорит. Государь, вы агнец Божий!
АДЕЛЬГЕЙДА говорит. Наши слёзы вы утёрли!
ИМПЕРАТОР говорит:
Мир вам всем, ко мне придите!
И пускай здесь очень тесно,
Чтобы злоба вышла с храпом,
Здесь мы ляжем спать все вместе!
Император в короне и со скипетром лезет в постель, за ним король Эгинхард, потом Адельгейда, потом множество рыцарей, дам и пажей. Из-под одного одеяла выглядывают около сорока голов.
Головы поочерёдно превращаются то во множество звериных голов – кошачьих, собачьих, мышиных, то в головы разных известных поэтов и писателей противоположных направлений.
После того, как они некоторое время чудовищно похрапели, из-под печки выходит пудель и говорит:
С высочайшего позволения имею честь развлечь образованную публику моими позами.
Показывает ложам язык и виляет хвостом партеру.
Занавес падает.
---
* Якоб Деген, изобретатель, 1760-1848, Швейцария и Австрия. Пионер воздухоплавания.
Комментариев нет:
Отправить комментарий