Помешанный. 13

Пароход

Ранним утром в субботу гость отчаливает в резиденцию на прогулочном пароходике от пристани, когда-то обнаруженной в поисках вокзала. Сегодня он последовал примеру подружек Манены: с вечера сдав чемодан в камеру хранения, сунул утром подмышку свою папку-портфель на молнии да отправился на пристань. Расписание дала знакомая коридорная в гостинице, гость выбрал подходящий рейс и теперь безмятежен. А провались он, этот N***, с его заморочками! Проветрим мозги.

На выходных надо забывать работу, это правило.

Весёлый матрос, подсаживающий пассажиров, чем-то напоминает крабовидного охранника; может, сын. Деловит и улыбчив, и безмятежен; работа делается словно сама, словно и не его руками.

Пейзаж кругом излишне светел, бледноват; поэтому, должно быть, раздражает. Гостю не терпится отплыть. Мысль о воскресных делах в резиденции навевает привычную тяжёлую скуку, которую он, впрочем, давно приучился выносить. Последнее время так часто проводил выходные в княжестве, что запустил свои частные дела; придётся наверстывать упущенное. Ничего; справится.

Пассажиров мало; гость сел у борта, подкармливает чаек, уток и крошечными глотками пьёт кофе, злой на подкатившую тоску, на неотвязную, скверную память освещённого склона в общественном парке. Какое-то несварение мозга. Что плохого могло быть в игре детей на травке и болтовне взрослых на соседней скамье? В смехе и возне пассажиров пароходика?

Что случилось, наконец?!

…Да, да, Ашерету арестовали. (Воскресла старая злая мысль, что тебе не может достаться хорошее: опять его предъявили и сразу отняли. Убрали подальше.)

Итак, ты влип, точнее, вляпался. – Его терзает умственная тошнота: грязь коварно стережёт и выжидает свои жертвы среди невинных, милых красот княжества N***. Старик, растак его туда-то. Плешивец из четвёртой инстанции. Продавец пирожков из кинотеатра. Чёртов шпион с недовольной харей; – и т.д., гость застывает, собрав мысли вокруг единственного желания вырвать их всех вон из себя: вырвать, как вырывают отравленную пищу, как вырывают с корнем сорную траву. Долой. Ненавижу.

“Если кто-то во всём N*** способен указать мне выход, это Ашерету; а он в тюрьме.” Гостя заманили, под благовидным предлогом сделки, в лабиринт непонимания и норовят использовать втёмную. “Не так я прост, им придётся повозиться;” – но, ускользая, как найти окончательный выход? О если бы, как тогда, кто-то принёс недостающее знание, быть может, малое, крошечное – пустяк! – но именно то, которого недостаёт, чтобы освободиться: принёс ясность.)

Гость прикидывает, когда могут выпустить преподавателя. Манену Асколи до сих пор держат; значит, лето может кончиться впустую. И надо же было им отнять как раз самого нужного человека! Словно рассчитали. А что, кроме шуток: они всегда тихо, исподтишка, но неизменно норовят сбить с толку. Сама по себе сделка фирмы из резиденции с одной из контор N*** им не мешает: какой резон местным властям убивать местный же бизнес? А вот оглушить и огорошить чужого, слишком борзого человека они должны, чтобы он своим шевеленьем невпопад не нарушил их замысловатых построений. –

От скуки, от плоских берегов, почти лишённых деревьев, от недельного запаса усталости и желания тишины путешествующему снова вспоминаются двор и то лето в детстве, когда он встретился с чужаком. Последнее лето старой, незыблемой, всегда одинаковой жизни.

Чужак заметился не сразу – сперва краем зрения, после карусели, когда отчаянно кружилась голова; второй раз ты видел его дольше и ясней, потому что, разобравшись с важным своим занятием (вы что-то мастерили с приятелем и спорили, как лучше сделать), повернулся в его сторону и принялся обстоятельно разглядывать чужака, но тот быстро исчез; в третий раз он о чём-то коротко переговорил с авторитетным мальчиком из твоего подъезда и укатил прочь, а ты подошёл спросить, кто это был, что нужно. Но и сосед знал мало: так, приехал на неделю-другую с родителями, хотел знать, где тут ближайшая колонка – родители до сих пор не вернулись, ключи у них, а ему захотелось пить. – “Он живёт в нашем доме?” – “Не, через дорогу, кажется… Вообще, не знаю.”

На том сведения иссякли; ты пребывал в ожидании, пока чужак не возник, в один прекрасный день, совсем рядом, пока ты не налетел на него непредвиденно, с разгона.

Ныне перед тобой мелькнуло и пропало нечто в том же роде. Значит, надо потерпеть: если ты верно понял, если это был вестник, то скоро придёт перемена, так или иначе. Она ответит на всё. –

Лениво гость достаёт из чемодана книжку в газетной обёртке; она не умещается в портфель. Местами ветхая, некоторые страницы отделились, того и гляди, растеряешь. Хоть почитать на досуге, а то ведь она конторская, охранники дали её на время – пока никому не нужна. Положив книгу перед собой, гость разглядывает обёртку: что-то знакомое. А, та самая критика на новый фильм о национальном герое! То-то же оформление знакомо. Да, такая пресса годится только на обёртку, точно по слову классика.